В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года произошла одна из самых страшных техногенных катастроф в истории человечества — взрыв на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. Больше 600 тысяч человек, рискуя собственной жизнью, спасали тогда мир от радиоактивной катастрофы, среди них больше двух тысяч вологжан.
Сегодня многие, увы, начинают забывать о том, что произошло в Чернобыле больше 30 лет назад. Многие забывают, но не те, кто был на разрушенном реакторе, кто ходил по улицам мертвой Припяти и пустого Чернобыля. Ликвидаторы, те, кто устранял последствия катастрофы, помнят все до мельчайших деталей. Они помнят, какая тогда в тех местах была жара, как ночами не давали спать трели бесчисленного множества соловьев, какой на улицах стоял сумасшедший аромат клубники и цветущих яблонь.
Помнят ликвидаторы и о рабочем дне, длящемся всего одну минуту, и о защитных костюмах весом по 40 кг, в которых им приходилось убирать радиоактивный мусор разрушенного энергоблока. Помнят, как, не задумываясь, соглашались на командировку в Чернобыль, хотя понимали, насколько это может быть опасно.
С каждым годом тех, кто спасал тогда мир от радиактивной катастрофы, становится все меньше. Только в Вологодской области из более чем двух тысяч участников ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС в живых осталось меньше 700 человек.
Сегодня члены вологодского городского Союза «Чернобыль» постоянно проводят беседы в школах, в различных организациях и учреждениях, рассказывают подрастающему поколению о той страшной аварии и о людях, которые ликвидировали ее последствия.
Сергей Норкин, участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС:
— Повестку в Чернобыль мне вручили в мае 1986-го. Куда и зачем еду, знал, но мысли дезертировать не было. С одной стороны я был членом Коммунистической партии, с другой — занимал ответственную должность, был заместителем председателя профкома (в нашем профсоюзе было 11 тысяч человек). Плюс чувство патриотизма: если Родине надо, то, значит, надо.
К тому времени «партизан» (так в Советском Союзе называли тех, кого в мирное время призывали на учебные военные сборы) в Чернобыль отправляли массово. А вот чем это может грозить, сперва было непонятно. По-настоящему насколько все это может быть опасно, понял только в первый месяц командировки. Я тогда работал в строительной бригаде, в задачу которой, в частности, входила уборка огромных производственных помещений энергоблока и заливка бетоном всех пустот в помещениях между третьим и четвертым блоком для сдерживания потока гамма-частиц. Так как рабочий день длился всего одну минуту, то свободного времени было много. Ходил в библиотеку, читал, чем это все чревато и как надо защищаться. Потом я три месяца работал в лаборатории научного сопровождения объекта укрытия, в группе альфа и гамма измерений. Занимался тем, что ставил датчики в помещениях четвертого блока станции, в скважинах стенок реактора, в подреакторном пространстве. Благодаря этой работе появилась возможность познакомиться с материалами и отчетами специалистов о том, что там произошло. Вот тогда стало страшно.Вещи страшные творились, при этом и мне не все известно.
Многие операции по ликвидации взрыва были преступными, потому что сбрасывать в открытую топку с температурой плавления стали, урана легкоплавящиеся материалы, для того чтобы погасить пламя — это просто добавлять еще струю пыли в воздух. В итоге тучи радиоактивной пыли обогнули Землю и оставили свой след фактически повсюду. В общем, последствия чернобыльской катастрофы ужасны, не зря же западные страны построили второй саркофаг над разрушенным четвертым энергоблоком. Та радиоактивная пыль никуда не делась.
Василий Надежичев, участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС:
— Меня в мае 1986 года везли строить город Славутич, а увезли на эту «печку». В Чернобыле проработал три месяца. На мою долю досталось измерение уровня радиации. Включаешь прибор и видишь, включаешь наушники и слышишь, а так ничего не ощущаешь. Радиация была такая, что электроника выходила из строя. С врагом мы тогда боролись невидимым. Солдаты, которые убирали мусор на крыше, где общий фон был 400 рентген, работали по 50 секунд. Для защиты от радиации надевали халаты свинцово-резиновые весом по 40 кг. Радиации сжигает все, особенно внутренности. За время работы в Чернобыле я получил ожоги бронхов, кашлял около семи лет. Потом сделал бронхоскопию, перестал кашлять. Но самое страшное — это радиоактивная пыль. Вот сегодня экскурсии в Чернобыль организуют, думаю, что вообще туда не надо ездить. Радиацию не получишь, но там радиоактивная пыль. Ветер гуляет — пыль поднимает, надышишься, приедешь домой, и потом всю жизнь болеть будешь.
Татьяна Почтеннова